«Мосмедыньагропром», который мэрия оценивала от 5 млрд до 2 млрд рублей, остается в собственности города «для обеспечения продовольственной безопасности»  

В связи с эмбарго на поставку продуктов столичные власти отложили на неопределенный срок продажу агрохолдинга «Мосмедыньагропром», который находится в Калужской области. Об этом «Известиям» рассказал глава департамента городского имущества Владимир Ефимов. Как уточнили в пресс-службе департамента, такое решение принято, чтобы «поддержать отечественное производство» и «обеспечить продовольственную безопасность города». Заместитель гендиректора предприятия Сергей Резуненко рассказал, что холдинг приносит прибыль, поставляет в московские школы молочную продукцию под маркой «Большая перемена» и планирует увеличить розничные продажи в столичных сетях.

Москве принадлежит 99,9% акций ОАО «МосМедыньагропром». Это 12 тыс. га земли в Калужской области, более 7,2 тыс. коров, свыше 250 единиц оборудования и более 120 единиц транспортной техники. Холдинг поставляет в московские школы молоко, соколакты (смесь молока и сока) и сливочное масло под брендом «Большая перемена». Также в продукцию холдинга можно купить в московских сетях Metro и «Атак». При этом в сети поступает только молоко, а в несетевые магазины — более сотни наименований продукции (молоко, масло, сыры и т.д.).

Первый аукцион по продаже агрохолдинга был назначен на апрель 2013 года. Власти оценивали стоимость пакета акций примерно в 4,9 млрд рублей. Тогда аукцион не состоялся: не было подано ни одной заявки. Затем торги несколько раз переносились, цена лота снизилась в итоге до 1,9 млрд рублей, но желающих участвовать всё равно не нашлось. В феврале 2014 года мэрия сняла лот с торгов и больше выставлять его пока не планирует.

Лужков и пчелы

Агрохолдинг был создан 8 лет назад экс-мэром Москвы Юрием Лужковым — городскому бюджету он обошелся в 8,6 млрд рублей. В холдинг вошли шесть бывших совхозов, окружавших Медынь, он получил новейшее оборудование, его сотрудников поселили в аккуратных таунхаусах и коттеджах, построили для их детей школу и детский сад. 

Городок Медынь с тех пор, как его полюбил Лужков, почувствовал себя частью столицы. В поле построили храм, который приезжали освещать два патриарха: сначала Алексий II (купола и кресты), а после завершения строительства — и патриарх Кирилл. У храма есть экопарковка, подсветка с земли, которая вечером направляет лучи на купола. Медынь стала активно застраиваться. Большинство жителей имеют частные дома, и новых коттеджей сейчас здесь примерно столько же, сколько и столетних изб с резными наличниками. В городок пришел московский бизнес — например, аптека сети «36,6» и магазин сети «Утконос». Впрочем, как только Лужков покинул кресло мэра, ритейлеры закрыли торговые точки и сбежали из Медыни.

О Лужкове здесь напоминает многое — прежде всего это различные символы меда, встречающиеся на каждом шагу. Ульи здесь повсюду: в огородах — настоящие, на улицах — декоративные. Есть, например, улей с книгами — точка буккроссинга. Горожане могут оставить там ненужные им книжки и взять те, что оставили другие. Сейчас на полочках «улья» медынцев ждут Владимир Короленко, Эмиль Золя, Анатоль Франс. Есть также улей с козырьком в виде кепки Лужкова. Стоит в городе и памятник пчеле, летом к нему приносят цветы.

Кому выгодно эмбарго

По словам Сергея Резуненко, когда холдинг запускали, оборудование у него было самое лучшее. В течение 8 лет ничего не обновляли. На вопрос о поддержке со стороны нынешнего московского правительства он отвечает так:

— Кто, задумавшись о продаже предприятия, будет что-то в него вкладывать или что-то пытаться развивать?

Правда, теперь Москва после 2,5 года перерыва стала приглашать холдинг на городские мероприятия. К примеру, в сентябре холдинг представлял свои товары на московской ярмарке сельскохозяйственной продукции, а в октябре участвовал в агропромышленной выставке «Золотая осень», которая проходила на ВДНХ.

Коттеджи и таунхаусы, школу и детский сад, которые были построены за счет столичного бюджета, Москва передала на баланс Калужской области. Она платит налоги на эту недвижимость и оплачивает расходы на содержание зданий.

По мнению Сергея Резуненко, имущество холдинга — завод с оборудованием, землю, животных — можно оценить в 5 млрд рублей.

— Но если за эту цену никто не берет, значит, реальная цена такая, которую определит покупатель, — сказал Сергей Резуненко.

По его словам, хотя ни одной заявки при продаже холдинга подано не было, интерес проявляли многие компании, в том числе PepsiCo (производит напитки, соки, снеки, а также молочную продукцию под брендами «Домик в деревне», «Веселый молочник», «БиоМакс», «Имунеле», «Чудо» (йогурт) и детское питание под брендами «Агуша» и «Здрайверы»).

— PepsiCo перерабатывает 1–1,1 тыс. т молока в сутки, мы перерабатываем 60–70 т, — сказал Сергей Резуненко.

Он полагает, что если бы холдинг купила PepsiCo, то остался бы только завод, а скот и сельхозтехника оказалась бы иностранцам не нужна. При переходе в частные руки могла бы измениться не только линейка продукции, но и ее качество.

— Многие частные компании используют сухое молоко и пальмовое масло, чтобы сэкономить и получить больше прибыли, — сказал он. — Мы как государственное предприятие себе такого позволить не можем.

Согласно данным СПАРК, чистая прибыль предприятия по итогам II квартала 2014 года составила всего 898 тыс. рублей. До этого два года в отчетности фиксировались убытки: в 2013 году — 60 млн рублей, в 2012-м — 22 млн рублей. 2011 год холдинг завершил в прибылью 1,5 млн рублей, 2010-й — с прибылью 718 тыс. рублей. 

На социальный рынок — в школы — идет порядка 35–40% продукции, остальное продается в розницу. При этом половина товаров продается в магазине при заводе. Даже в будни днем там не бывает пусто — новые покупатели заходят каждые 3-5 минут.

Ситуация с санкциями оказалась выгодной предприятию не только потому, что его перестали продавать. Сетевые ритейлеры стали теперь более сговорчивыми. Сейчас холдинг ведет переговоры с Х5 Retail Group (компания управляет магазинами экономкласса «Пятерочка», супермаркетами «Перекресток», гипермаркетами «Карусель»)  и «Дикси». По словам Сергея Резуненко, раньше сетевики требовали «плату за вход», сейчас это условие исчезло.

— Теоретически мы можем нарастить производство, но нам необходима более серьезная поддержка государства в плане организации сбыта, — сказал он. — Чтобы продвигаться на розничном рынке, необходим ребрендинг упаковки. Ведь изначально планировалось, что наша продукция будет только для социального рынка.

«Зарплата 20 тыс. — это нормально»

По словам Сергея Резуненко, около половины работников агрохолдинга — это местное население, около 30% приехали сюда из других районов Калужской области, 20% — из различных регионов России. Всех их волнует судьба предприятия, от которого зависит их благополучие.

— Если бы продали предприятие, неизвестно, к кому бы мы попали и что бы с нами было, нас могли бы просто уволить, — говорит скотник Виталий.

С пяти утра до пяти вечера он убирается в коровнике. Приходят и уходят доярки, ветеринары, но большую часть времени он проводит с коровами один. В радиоприемнике поет Энрике Иглесиас, но, по словам Виталия, коровы предпочитают Моцарта.

— Я приехал сюда, когда мне было 14 лет, из Казахстана, — говорит он. — Родители всю жизнь работали в сельском хозяйстве. Мать была дояркой, отец — скотником. Сейчас они на пенсии. Я работал здесь 1,5 года еще до армии, потом ушел служить. Когда вернулся, работал на другой ферме, потом вернулся сюда. С тех пор я здесь уже 3 года.

Виталий не мечтает о покорении столицы.

— Может, в Москве больше перспектив, но и здесь у меня есть работа и я получаю зарплату больше, чем средняя по городу, — говорит он. — В городе самая большая зарплата — 8–9 тыс. Здесь я получаю 15 тыс.

При этом цены в Медыни не сильно отличаются от столичных. Но Виталий говорит, что «в Москве, наверное, запросы другие, а в деревне проще», есть огород, а на работе бесплатно дают мясо.

— Сотрудники знают, что продавать агрохолдинг пока не будут, — говорит начальник отделения предприятия «Романово» Андрей Зевакин. — Директор был в Москве, а потом на собрании объявил, что в ближайшие 2–3 года нас трогать не будут, а что потом — неизвестно. Нам не принципиально, кто будет номинально числиться нашим хозяином. Главное, чтобы не мешали работать. Я знаю, как производить молоко, выращивать коров, меня этому учили не один год, я видел, как это делают на Западе. Это отделение — мое детище, когда я сюда пришел, здесь всё было совсем не так, как сейчас. Я сюда очень много вложил сил, времени, стараний — вместе с женой.

По его словам, люди идут работать в сельское хозяйство не потому, что других перспектив нет, а потому, что именно это им и нужно.

— В Москве 100 тыс. рублей — это нормально, а здесь 20 тыс. — это нормально. Меня всё здесь устраивает, — говорит он. — У меня машина Opel. Я ее люблю, она у меня старая, 93-го года. Чтобы выехать в город, у меня Pajero четвертая. Я охотник в третьем поколении. Я сам из города — небольшого районного центр в Тульской области. Но я не хотел бы в Москву. Каждый человек — либо «урбан», либо не «урбан», одно из двух.

«У меня нет 5 млрд»

— Я считаю, что первоначальное решение о продаже предприятия «Мосмедыньагропром» было необоснованным, — отметил в разговоре с «Известиями» бывший мэр столицы Юрий Лужков. — Это предприятие предназначалось для выпуска школьного питания из стопроцентно натурального молока. И «Мосмедыньагропром» по своему потенциалу могло обеспечить до 30% наших московских школ качественным питанием. Продавать было недопустимо, потому что любой покупатель это хозяйство продолжал бы эксплуатировать, но повернул бы его на обычные рыночные рельсы, ему было бы наплевать на школьное питание.

По словам экс-мэра, предприятие не требует дополнительных вложений.

— Хозяйство работало успешно, имело прибыль, хотя и небольшую, — сказал Юрий Лужков. — Оно не было дотационным, не создавало для правительства Москвы каких-то хлопот по поводу финансового положения. Эффективное руководство, хороший коллектив, классные технологии… Одно из немногих предприятий суперсовременного уровня и по стаду, и по агротехнологиям, и по производству самого молока, и даже по переработке навоза. 

Отсутствие же покупателей экс-мэр объясняет нежеланием бизнесменов связываться с предприятием с долгоиграющим возвратом капитала.

— С точки зрения бизнесмена нужно, чтобы твои затраты на покупку вернулись через 5–7 лет. А здесь будешь получать возвратность три десятка лет. Конечно, это не тот уровень возвратности, который наши инвесторы хотят получить, — говорит Лужков.

По словам экс-мэра, он никогда не думал о том, чтобы самому выкупить агрохолдинг, — «у меня нет 5 млрд».