Академик Международной академии экологии и безопасности Андрей ДМИТРОВСКИЙ:

– Я, честно говоря, не знаю, как наше мясо будет идти на экспорт. У нас низкий уровень животноводства, слишком много зоонозных инфекций. Животные содержатся в основном на пастбищах, там и заражаются. Если бы были стойловое содержание, нормальная заготовка кормов, не было контакта между этими животными, другая была бы ситуация. Единственный выход из этого положения – просто одномоментно уничтожить больное поголовье, выждать время, продезинфицировать эти территории, обработать помещения, загоны, где животные содержатся. И потом завести других, здоровых. Но на это нужны политическая воля и деньги, потому что никакой частник этого не осилит, даже самый богатый. А наши фермеры – люди далеко не богатые. Но пока это не будет сделано, наше мясо ни на какой экспорт не пойдет, никто его покупать не будет. Любая зарубежная экспертиза сразу обнаружит какую-нибудь инфекцию.

– Значит, мы сами едим это инфицированное мясо?

– Да. В принципе, на вкусовых качествах это не сильно отражается. Вы же сырое мясо не едите? Просто нужно соблюдать меры безопасности. У нас, к сожалению, к мясу животных надо относиться, как к потенциально заразному материалу.

... Конечно, это все (Минсельхоз создает компьютерную базу данных сельскохозяйственных животных с учетом их перемещения и выбытия, идет паспортизация скота - "ИФ-К") хорошо. Надо скорее прекратить бесконтрольную миграцию животных. Это первый шаг к профилактике зоонозных инфекций. Вот смотрите: в Туркестане до 2000 года не было очага конго-крымской геморрагической лихорадки. А кто-то завез неизвестно откуда пораженных клещами овец. Клещи расползлись, и постепенно сформировался новый очаг опасного заболевания. И в 2009 году это привело к вспышке в Туркестане конго-крымской геморрагической лихорадки и гибели нескольких врачей, женщины и ребенка.