Более 650 тенге за десяток яиц – значительный рост цен на социально значимый продукт питания вызвал бурление в соцсетях, негодование во властных кабинетах и потенциальное расследование АЗК. О том, явилось ли это следствием сговора птицеводов страны, итогом эпизоотии птичьего гриппа, примером неудачно складывающейся рыночной конъюнктуры и каков выход из сложившейся ситуации, редакция «КазахЗерно.kz» узнала у вице-президента Союза птицеводов РК Бахит Кущегуловой.

– Бахит Ертаевна, так каковы же причины столь стремительного роста цен на продукцию птицеводства?

– Первый фактор – конечно, просто-таки взлетели цены на корма. Если два–три года назад мы покупали фуражное зерно по 40–42 тысячи тенге/тонна, то в марте 2021-го она доходит до 105 тысяч тенге/тонна, стоимость ячменя достигла 90 тысяч тенге/тонна против 75 тысяч тенге/тонна в начале года, шрот подсолнечный вырос почти в 2,5 раза – со 107 тысяч тенге/тонна в декабре 2020-го до 260 тысяч тенге/тонна в марте текущего года, а тонна жмыха соевого подорожала на 20 тысяч тенге с начала года – до 280 тысяч тенге/тонна. Другие ингредиенты кормов также не отстают – резкое повышение цен на масло подсолнечное негативно влияет и на нашу отрасль, и при цене 600 тысяч тенге/тонна против 560 тысяч тенге/тонна в декабре рентабельность значительно снижается. Добавьте к этому подорожание электроэнергии примерно на 20%, бензина, двукратный рост стоимости витаминов и премиксов – и вы будете видеть картину целиком. Разве может такой значительный рост стоимости зерновой части кормов – а это единственное, что использует отрасль из местных ингредиентов – не оказать влияния на цену? На стоимость кормов приходится примерно 70% себестоимости нашей продукции, и даже по зерновой части цена десятка яиц составляет порядка 360 тенге/десяток.

– И это без учета негативного влияния птичьего гриппа, которым запомнится минувший год?

– Да, безусловно, на рыночные колебания цен влияет и падеж поголовья как на яичных птицефабриках, так и в личных, подсобных и фермерских хозяйствах населения. В общей сложности потеряно 2 млн голов птицы и соответственно порядка 1 млрд яиц. Особенно пострадали СКО, Костанайская и Алматинская области. На пострадавших птицефабриках только-только начинает заполняться поголовье, суточные цыплята вырастают и только через 120 дней дает первое яйцо.  И все это время необходимо кормить птицу, платить зарплату работникам, оплачивать текущие счета за электричество, воду, платить налоги и т. п. – при том, что реализации продукции и соответственно поступления средств еще нет. Добавьте к этому затраты на племенную птицу, те же самые ветеринарные препараты и премиксы, которые приходят из-за границы и соотнесите, на сколько увеличатся валютные расходы с учетом роста ценников в обменных пунктах на доллары и евро. Неужели это не считается объективными обстоятельствами, влияющими на цены?

– Насколько я могу судить, у антимонопольного ведомства иное мнение. Речь идет потенциально ни много ни мало как о ценовом отраслевом сговоре.

– Со своей стороны могу сказать, что никаких признаков, свидетельствующих в пользу такого серьезного обвинения, мы в Союзе птицеводов указать не можем. Никто не выступал по телевизору, в интернете или других СМИ с призывом повышать цены до какой-то определенной планки, Это не ценовой сговор, ведь производитель в первую очередь не заинтересован в поднятии цен, т. к. товар уходит в недопустимый для реализации продукт. Руководитель любой птицефабрики может предъявить документы, подтверждающие объективный рост затрат по вышеупомянутым статьям. Почему же тогда рост цен на них считается допустимым, а их влияние на себестоимость продукции птицеводства полностью игнорируется?

Далее – цены на нашу продукцию определяет фактор сезонности. Зимой они растут, а ближе к лету пищевое яйцо реализуется с минимальной наценкой, а иногда и ниже себестоимости, потому что в рационе населения появляется больше овощей и фруктов, зелени и ягод, к тому же возрастает предложение за счет производства яйца в хозяйствах населения. И почему-то тогда в сговоре, направленном на снижение цен, никого не обвиняют, и снижение прибыли по объективным причинам компенсировать не торопятся.

Согласитесь, коль скоро мы живем в рыночной экономике, то и колебания цен на продукцию субъекты бизнеса неизбежно будут учитывать. Если их нужно сгладить, чтобы они меньше били по карману конечному потребителю, то это может сделать только реализация продуманной государственной политики.

– И какие же меры со стороны государства вы видите первоочередными для выхода отрасли из нынешнего сложного положения?

– Во-первых, чтобы АЗК заняло менее бескомпромиссную позицию. Мы не в первый раз предлагаем всем заинтересованным ведомствам – давайте создадим рабочую комиссию с участием МСХ, Минтоговли, Минэкономики под руководством вице-премьера и на месте, на любой птицефабрике раз и навсегда разберемся с тем, из чего складывается себестоимость птицеводческой продукции! Пусть члены этой комиссии увидят реальное производство, рассмотрят документацию и сделают свои выводы о справедливости ценообразования, пусть сами убедятся, что сверхприбыли в птицеводстве не генерируются. И штрафы от АЗК в сумме до 50 млн тенге ситуацию усугубляют. Нам говорят – бизнесмена надо бить по самому больному, по кошельку. Но у директоров птицефабрик нет таких личных доходов, чтобы безболезненно изъять из оборота десятки миллионов тенге. Если это произойдет, то или за счет выбытия оборотных средств, или уменьшения закупки необходимых ингредиентов, или снижения других реальных затрат. В конечном счете подобные меры добьют итак нетвердо стоящие на ногах птицефабрики, и на фоне того, что пострадавшим от птичьего гриппа предприятиям для полного восстановления требуется год-полтора, это приведет к увеличению дефицита продукции птицеводства и, как следствие, к еще большему росту цен!

Во-вторых, негативно влияет на ценообразование и снижение субсидий на 50% при производстве пищевого яйца, причем господдержку вообще хотели отменить, но мы по крайней мере до 2026 года вроде ее отстояли. Если бы птицеводы своевременно и в полном объеме получали субсидии из расчета 3 тенге/яйцо, то у них был бы больший простор для маневра.

В-третьих, уже который год и птицеводами, и животноводами поднимается вопрос создания фуражного фонда, который бы пополнялся осенью, во время сбора урожая, по низким ценам, и реализовывал бы по ним хотя бы половину от нашей потребности в 650 тысяч тонн. Сейчас же с наступлением зимы цены на зерно очень сильно поднимаются, и именно фуражный фонд нивелировал бы их в значительной мере. Очень хорошей мерой поддержки в бытность премьером Карима Масимова были компенсационные выплаты для удешевления кормов, осуществляемые через Продкорпорацию, они доходили до 13 тысяч тенге/тонна, сейчас это отменено.

В-четвертых, так же как с себестоимостью, необходимо разобраться с цепочкой посредников, через звенья которой проходит пищевое яйцо, прежде чем оказаться на прилавках магазинов. Нужно ограничить маржу всех торговых организаций какой-то разумной цифрой, например 15–20%, что является законодательной нормой.

В-пятых, Союз птицеводов неоднократно выходил с инициативой заменить яйцо первой категории на яйцо второй категории – оно отличается от первой только массой. Его производства в стране – около 30% от выпуска всей продукции в ориентировочные 1,5 млрд штук – вполне хватит для обеспечения социально незащищенных и уязвимых слоев населения. А цены на первую категорию пусть определяет рынок. Ведь если взять не менее социальный продукт, такой как хлеб, то только социальный «кирпич» стоит 85 тенге/буханка, а другие сорта хлеба в супермаркетах цена доходит и до 200–300 тенге за 600–800 граммов, и все привыкли к такой ценовой дифференциации.

В-шестых, необходимо внедрить страхование биоактивов.  Это сделает наш сложный и рискованный бизнес более привлекательным для БВУ, и при содействии государства птицефабрики наконец-то получили бы доступ к долгим и дешевым кредитам, рефинансированию существующих обязательств, возможности восполнения оборотных средств.

Резюмируя, скажу, что все птицефабрики сейчас частные, в их функционирование вложены кредитные средства, и предпринимателю нужно получать от бизнеса доход. А предлагаемые меры помогут сочетать и удовлетворение потребностей общества, которые мы со своей стороны ни в коей мере не хотим игнорировать, и создание оптимального бизнес-климата.

– В заключение – вы можете дать прогноз развитию отрасли на ближайший год, как по производству продукции, так и по ценам на нее?

– Думаю, ближайший год все же пройдет под знаком дефицита птицеводческой продукции, полностью восстановить дефицит производства яйца навряд ли удастся, и никто не знает, с чем мы столкнемся осенью. Ситуация более чем серьезная, вполне возможно, мы еще услышим о закрытии некоторых птицефабрик. Что же касается цены, то, с одной стороны, производителю нужно компенсировать затраты, а с другой – он не заинтересован в излишнем повышении цены, потому что это снижает объемы потребления. С учетом всех факторов отпускная цена от птицефабрики, думаю, будет зафиксирована на уровне 420–460 тенге/десяток. Если поставить ниже, то произведенные объемы продукции уйдут в РФ, также пострадавшую от птичьего гриппа, в процентном соотношении даже больше, чем РК. К сожалению, рост цен на птицеводческую продукцию как последствие птичьего гриппа зафиксирован во многих странах мира. Поэтому первоочередная задача и государства, и бизнесменов – обеспечение внутренней потребности национального рынка и удержание традиционных направлений экспорта.

– Спасибо за интервью.