Председатель Совета директоров АО «Аграрная Группа» Андрей Тютюшев рассказал о тенденциях на рынке мясопереработки, новых активах компании и затратах на экологическую безопасность

— В 2019 году «Сибирская аграрная группа» заявила о том, что в 2021 году станет вторым крупнейшим производителем свинины в РФ. Вы довольны результатами прошлого года?

— Да, мы в целом удовлетворены. В 2019 году компания серьезно выросла. Сегодня наш агрохолдинг — это уже 11 производственных предприятий. Семь свинокомплексов от Урала до Бурятии, три мясокомбината и птицефабрика.

В 2019 году на всех наших свинокомплексах, за исключением тех, что мы купили несколько месяцев назад, уверенно росло среднее поголовье. По разным предприятиям рост составил от 3% до 178% к 2018 году.

По итогам 2019 года холдинг занимает 5 место среди российских производителей свинины. Однако стоит обратить внимание, что по сути второе место делят: Черкизово, Великолукский свинокомплекс, Аграрная Группа, Русагро и Агробелогорье.

В Томске, с которого 20 лет назад началась наша компания, на самом первом свинокомплексе Аграрной Группы, завершаем строительство четырех корпусов откорма общей производственной мощностью более 20 тысяч голов. Всего в прошлом году инвестиции в регионе составили более 1,5 млрд. рублей. Мы построили два комбикормовых завода, новые цеха свинокомплекса и так называемый цех под «гравицапу» для переработки отходов. Порядка 150 млн. рублей составили инвестиции в птицефабрику «Томская».

— Цены на свинину в 2019 году агрохолдинг устраивали? Что было определяющим на рынке?

— Основная тенденция в свиноводстве в прошлом году — это падение цен. Падение было в целом по отрасли, и оно не маленькое — в среднем по году 7%, а в отдельные периоды 3-4 кв. составляло более 20%. Но за Уралом, где находятся все наши свинокомплексы, оно не было таким сильным, как в центральной России.

На востоке страны цены упали значительно меньше. Чем дальше на восток, тем рынок свинины менее чувствительный. И он менее эластичный. Там меньше предложений и нет такого перепада цен во время дефицита. По предприятиям холдинга наименьшее падение цены было у нашего свинокомплекса в Бурятии.

— Сегодня «Сибирская аграрная группа» — одна из крупнейших за Уралом животноводческая компания. В прошлом году вы приобрели сразу два новых крупных актива — мясокомбинат и свинокомплекс «Кудряшовский» в Новосибирской области и свинокомплексы «Чистогорский» и «Славино» в Кузбассе. Так быстро, как в 2019 году, компания никогда не росла?

— Да. До цифры в 150 тысяч тонн свинины в год мы шли в течение почти 20 лет, а на 300 тысяч тонн мы выйдем уже в 2021 году. То есть, за два года мы удвоим объем. В прошлом году мы произвели 243 тысячи тонн. Эта цифра была бы существенно больше, если бы мы не поставили на санацию наше новое приобретение — «Чистогорский» комплекс в Кузбассе. Но к концу следующего года мы там начнем уже получать новых поросят.

— Что подразумевает собой санация комплекса в Кузбассе, который вы купили только в прошлом году? И почему вы не делаете этого со своим другим новым активом — свинокомплексом «Кудряшовским» в Новосибирской области?

— Санация «Чистогорского» очень серьезная. Она ведется с применением современных технологий и, по большому счету, уникальная пока для России. Мы вырезаем поголовье, полная дезинфекция всего комплекса, выдержка, чистка и реконструкция всех помещений. Весь цикл занимает около двух лет — 21 месяц. Что касается предприятия в Новосибирской области, мы в прошлом году задумывались и над его санацией. Но результаты лабораторных исследований и ветеринарной ситуации после покупки нас удовлетворили, поэтому мы вытянем предприятие без санации. Запуск третьей очереди «Кудряшовского» увеличит в Новосибирске производство на 20 тысяч тонн мяса в год.

— Как финансировались эти покупки в прошлом году? Это были деньги компании или вы привлекали заемные средства?

— Часть собственных средств, а часть заемных. Мы смотрим на финансовый поток холдинга в совокупности. Каждый год Аграрная Группа гасит определенный объем заемных ресурсов и приобретает новые. Те, которые мы гасим, теоретически можно лангировать. Все зависит от того, насколько выгодна или не выгодна для компании конкретная финансовая процедура. Сделки по покупке активов в Кузбассе и Новосибирске были большими, потому выплатить единовременно такую сумму невозможно. Кредиты, конечно, привлекались. Сделку в Новосибирске финансировал Сбербанк.

— Сибирская Аграрная Группа довольно часто идет на пике своего кредитного портфеля. Это такая политика компании, которая давно не молодая — в этом году агрохолдингу уже 20 лет?

— Мы всегда шли на пике кредитного портфеля. Но к моменту выхода на сделку по покупке «Кудряшовского» комплекса в Новосибирске, коэффициент отношения долга к EBITDA нашей компании был менее двух. Даже с учетом тех инвестиций, которые в 2020 году будут на этом предприятии и на свинокомплексе «Чистогорский», к концу следующего года этот коэффициент у нас все равно будет не больше трех. А по итогам 2021 года мы опять выйдем на коэффициент меньше двух, за счет вывода всех предприятий на полную мощность.

— У свинокомплекса в Новосибирской области, который вы купили в прошлом году, много пахотных земель и, судя по всему, вы продолжите там заниматься растениеводством? В прошлом году ваше предприятие в Красноярском крае также занялось производством зерновых. И в Томске у агрохолдинга сегодня развиваются проекты, связанные с растениеводством. Что вы ждете от этого бизнеса в целом и как компания собирается его развивать?

— Нет одинакового подхода к растениеводству во всех регионах. Если говорить про Красноярск, то, по большому счету, пока речь идет о работе с органическими удобрениями, которые вносятся на наши поля. Это отходы деятельности нашего комплекса в Красноярске. После свинокомплекса навозная фракция попадает в специальные лагуны, в которых проходит определенную выдержку и обеззараживание, результатом чего и является органическое удобрение. После этого тракторами оно выносится на поля, вспахивается и выращивается какая-то культура. Продукты растениеводства, который мы будем там получать, — только для внутреннего потребления. Речь пока в общем-то идет о незначительных объемах, но мы все равно должны это делать для соблюдения нормального животноводческого цикла. Поэтому в Красноярске мы будем выращивать ровно столько, сколько нам необходимо, чтобы правильно утилизировать отходы. До тех пор, пока не появится хорошее предложение по землям.

Такая же ситуация в Томске. Там растениеводство зависит исключительно от необходимости утилизации. Учитывая рост поголовья, связанный со строительством откормочных корпусов, будем вводить в оборот новые земли. Запланированы инвестиции на различную специализированную технику, КАМАЗы, зерноуборочный комбайн, всего на сумму 50 млн. руб. Но в Томске мало земли, поэтому развиваться некуда. Да и планов таких у нас в принципе пока нет. Причину могу объяснить так: для нас есть более интересные бизнесы. Тем более, что это не совсем наша специализация.

В Новосибирске ситуация немного другая. Сейчас у нас там порядка 80 тысяч гектаров пахотных земель. 63 тысячи гектаров из них возделывается и есть план по введению в оборот оставшихся. В прошлом году мы собрали 145 тысяч тонн зерновых, при средней урожайности 36 ц/га. Поэтому в развитии растениеводства в Новосибирской области мы заинтересованы и готовы рассматривать предложения по приобретению земель рядом с территорией нашего нахождения.

В Тюмени мы полностью обеспечиваем себя зерном, ничего дополнительно не требуется.

На Урале на сегодняшний день растениеводство связано с необходимостью утилизации отходов, однако принято решение об увеличении пахотных земель на территории Свердловской области. Поэтому ближайшая задача — полностью использовать наши земли (7500 га) и мы готовы рассматривать приобретение близлежащих сельскохозяйственных активов, так как потребность велика.

— Раз уж вы затронули тему утилизации нельзя не спросить про экологическую безопасность, связанную с деятельностью животноводческих компаний. Во-первых, мы говорим про еду, а, во-вторых, существует общая для всех животноводов проблема — утилизация отходов. Можно сказать, что ваши затраты на экологическую безопасность растут и эта проблема для бизнеса становится все дороже?

— Это так, да. За последние три года мы вложили в экологические решения в бизнесе колоссальные деньги — это почти 1,1 млрд. руб. Мы все живем в одной стране и в принципе тема экологии волнует каждого. И для нас всех это важная составляющая не только бизнеса, но и жизни.

Аграрный сектор сам по себе не простой. Нельзя сказать, что все туда рвутся, чтобы заниматься сельскохозяйственным производством. Но, когда там создаются еще и искусственные препятствия, условия для бизнеса становятся совсем непростыми. Я говорю не только о действиях многочисленных надзорных органов, которые довольно часто приобретают не совсем конструктивный характер, но и о массе разных избыточных регламентов и выдуманных правил, которые просто ведут к увеличению себестоимости продукции. У нас приравнивают отходы животноводства, которые превращаются в удобрение, к отходам, скажем, химического производства или ТБО.

Два года назад мы столкнулись с ситуацией, когда Россельхознадзор предъявил компании многомиллионный ущерб за причинение вреда почве. Мы с ними спорили, выиграли, но они же должны были понимать, что существует разница, когда ты берешь пробы почв на превышение ПДК под кучей навоза и в чистом поле? Понятно, что результаты анализов будут отличаться, но превышение ПДК под навозной кучей в четыре раза означает, что земля под ней удобрена в четыре раза больше, чем в чистом поле. Это не наносит никакого вреда почве. Мы это доказали в прошлом году, когда на этих полях под Томском, за которые нам предъявляли ущерб, урожайность ячменя у нас составила 40 центнеров с гектара. Это в зоне рискованного земледелия, где средняя урожайность едва дотягивает до 20 центнеров с гектара! Исходя из этого нам стоит делиться опытом со всей Томской областью как так «наносить ущерб», чтобы урожайность выросла до 40 ц/га.

— В прошлом году были ожидания, что российские животноводы выйдут на рынки свинины стран Юго-Восточной Азии и Китая, которые столкнулись с дефицитом этого мяса. В конце года были сообщения, что Сибирская Аграрная Группа начала свои первые экспортные поставки в этом направлении. Так вы вышли в Китай или нет?

— Нет, ни в Китай, ни в азиатские страны мы не вышли, хотя, ожидания такие у всех были, да. В прошлом году никакого экспорта мяса свинины в юго-восточном направлении не произошло. Я сейчас говорю только про мясо свинины, его не надо путать с разными субпродуктами, которые мы, действительно, экспортируем.

Однако в конце прошлого года были первые экспортные поставки во Вьетнам. Мы входим в список аккредитованных предприятий и во втором квартале начнем поставки свинины в эту страну. У Вьетнама, также, как и у Китая, перенаселенность и дефицит свинины. Но вьетнамский рынок не так сильно зарегулирован, как в Китае. Вьетнам — все-таки другая страна, она более открытая, чем Китай. На сегодняшний день дефицит мяса во Вьетнаме порядка 800 тысяч тонн. Это очень большой объем. Для сравнения скажу, что Россия в 2019 году произвела всего 4 млн. тонн в убойном весе.

Еще из интересных направлений есть Таиланд, Корея и Камбоджа, где мясо свинины потребляется в огромных количествах. Это перспективы 2020 года. Был, кстати, открыт реальный канал на Гонконг. Но на этот рынок в прошлом году мы не смогли пройти по цене. Цена поставок свинины в Гонконг была ниже, чем цена, которая сформировалась в РФ. При том, что в Китае цена на мясо свинины в четыре раза выше, чем в Гонконге, хотя юридически это одна страна. Рынок Китая очень ограничен и закрыт, хотя Китай — это 50% мирового потребления свинины.

Что касается нашего экспорта, у нас есть небольшие поставки в Монголию. И по приросту этих поставок мы лидеры в отрасли. Но с точки зрения величины всего рынка, да и с точки зрения даже нашей компании, они все равно мизерны. Еще в наших экспортных поставках есть Беларусь, Казахстан и Украина. По большому счету, пока весь экспорт агрохолдинга — это ближнее зарубежье.

— Год назад вы говорили о том, что в 2019 году начнете корректировать ассортимент в пользу продаж потребителям охлажденного мяса и полуфабрикатов. Как эта стратегия себя оправдала и что происходит с мясопереработкой?

— Стратегия себя оправдала. По сырым полуфабрикатам и продукции обвалки у нас рост 40%.

Что касается мясопереработки, то, если мы возьмем томский мясокомбинат, там рост практически по всем позициям и ассортименту. Если колбаса в целом по стране изначально в 2019 году показала отрицательную динамику, то в мясопереработке у нас в среднем рост на 16%. Для мясопереработки это очень хороший показатель. Мы не ждем такого роста по томскому предприятию в 2020 году, потому что оно у нас работает на полную мощность. Но надеемся на рост в переработке у наших компаний в Екатеринбурге и Новосибирске. В последнем у нас может быть рост объемов переработки в полтора раза по каждой позиции.

— Что вообще происходит с мясопереработкой в вашем бизнесе, как она меняется и как будет меняться, подстраиваясь под потребительские тренды?

— Колбаса и деликатесы имеют отрицательную динамику. Статистика показывает всего минус 0,4% по году, но, надо понимать, что много колбас и деликатесов производилось мелкими компаниями, которые в статистику никак не попадали. Их в статистике нет, и они с рынка уходят очень активно. Поэтому я могу предположить, что динамика рынка по колбасам и деликатесам намного более отрицательна, чем она отражена в статистике.

Это тенденция всего мирового рынка. Во всем мире колбасы потребляется в разы меньше на душу населения, чем в России. Там культура потребления давно сместилась на сырые полуфабрикаты.

— То есть Россия остается страной колбасы?

— Да, но тенденция есть, и она набирает ход достаточно быстро. И мы будем учитывать тенденцию и развиваться в этом направлении. Это стратегия компании.